Безопасность. Ради спасения человеческих жизней хороши все методы, порой – совершенно неожиданные и малоизвестные. Тело как улика.
«В Петербурге из-за угрозы взрыва эвакуирован Балтийский вокзал». «Самолёт из Варшавы в Хургаду экстренно сел в Болгарии из-за угрозы взрыва на борту». «Посетителей банка эвакуировали из-за подозрительной коробки от пиццы». «В Госдуме и Общественной палате РФ призывают к введению более серьезной ответственности за ложные сообщения о якобы заложенных бомбах». Такими заголовками пестрели ленты информационных агентств в первые дни после того, как официально было признано, что гибель самолёта рейса 9268 «Шарм-эль-Шейх – Санкт-Петербург» с 224 россиянами на борту, стала следствием теракта. А ведь ещё была и ужасная пятница 13-е в Париже!
После грома…
Весь мир, включая Россию, охватил «вирус» перестраховки и усиления мер, хотя понятно, что это, в большей степени, имитация деятельности. Меры безопасности спешно усилили в аэропортах Франции, Германии, Великобритании. На Туманном Альбионе даже экстренно решили удвоить объем средств, выделяемых на финансирование авиабезопасности в аэропортах мира: обучение сотрудников аэропортов «уязвимых» стран, предоставление им необходимого оборудования для работы, а также на разработки новых технологий досмотра и выявления угроз.
Росавиация, во взаимодействии с другими федеральными органами исполнительной власти, разрабатывает комплекс мер безопасности, направленных на предотвращение актов незаконного вмешательства в деятельность авиакомпаний и аэропортов как внутри страны, так и за ее пределами, и направляет директивы об усилении мер авиабезопасности во все аэропорты России.
Делает ли это людей спокойнее? Вряд ли, ведь так и нет чёткого внятного объяснения, как именно бомба попала на борт лайнера – был подкуплен сотрудник аэропорта, взрывчатка подложена в гостинице или осознанно пронесена одним из пассажиров. Неизвестность пугает, поэтому и реагируют люди на всё подряд, включая коробки из-под пиццы и бесхозные сумки, из-за которых оцепляли перроны станций метро в Новосибирске и Москве.
Временная мера
После любого крупного теракта схема действия примерно одна и та же: визуально увеличивается количество полицейских в людных местах, ужесточается пропускная и досмотровая система, делаются громкие заявления. Увы, и мы это проходили неоднократно, подобные «усиления» продолжаются недолго, и каких-то конкретных результатов не приносят. Ощущение, что «это всё далеко», вкупе с чисто российской безалаберностью, являются хорошими лекарствами от страха.
Другое дело – аэропорты, где любая ошибка становится роковой и трагичной, а безопасность всегда должна быть на 100 процентов. В этом контексте всегда забавно слышать фразы об «усилении безопасности», как будто раньше она была недостаточна. Как и заявление Росавиации, открытым текстом заявляющей — «Очевидно, что усиление мер будет носить временный характер, но их безотлагательное принятие и реализация должны воспрепятствовать актам незаконного вмешательства в аэропортах и на бортах воздушных судов с российскими гражданами». Осталось лишь открытым текстом сообщить потенциальным террористам, до какого именно времени будет действовать усиление мер безопасности. Очевидно же, что недолго.
С другой стороны, нельзя исключать, что это просто слова, не имеющие ничего общего с действительностью. И что безопасность, хотя бы в аэропортах, поддерживается на высочайшем уровне, и такой вопиющей преступной халатности, как в Египте, у нас даже представить нельзя. Впрочем, мы об этом вряд ли узнаем. По крайней мере, в аэропорту «Толмачёво» никаких официальных заявлений не делают и комментариев не дают. В этом плане мы схожи с теми же англичанами, которые принципиально никогда не сообщают и не комментируют о конкретных мерах по обеспечению безопасности, логично полагая, что противоборствующая закону сторона может использовать информацию в дурных целях.
Человеческий фактор
Зачастую словосочетание «человеческий фактор» несёт отрицательную нагрузку. Действительно, всем людям свойственно не только ошибаться, но и быть подверженным соблазнам или опасным убеждениям. С другой стороны, если речь идёт о противодействии терроризму, то одних только технических средств не всегда достаточно, ведь прогрессивные люди работают и на стороне зла. А вот что человек практически не может обмануть – это своё тело. Оно – главная улика, выдающая все наши намерения и планы, и нужно лишь уметь прочитать эти знаки.
Технология профайлинга впервые начала применяться в конце 70-х годов прошлого века израильской авиакомпанией «Эль-Аль», и сегодня в стране, в буквальном смысле живущей в окружении врагов, один из самых высоких уровней безопасности на авиационном транспорте. Впервые о создании профессиональной профайлинговой службы в системе безопасности российских аэропортов заговорили в 2004 году, после взрывов самолетов, летевших из московского аэропорта Домодедово. Но, как это часто бывает – просто заговорили, и на время забыли. После взрыва в 2011 году в зале прилета того же Домодедово опять стали обсуждать, что профайлеры должны работать на всех крупных транспортных узлах. И хотя российскому профайлингу совсем немного лет, сегодня подготовка специалистов переведена на государственный уровень в рамках Комплексной программе обеспечения безопасности населения на транспорте. А по данным журнала «Транспортная безопасность и технологии» профайлеры сегодня, помимо аэропортов, охраняют многие московские вокзалы и метрополитен. Также эти специалисты работают в аэропортах Петербурга, Перми, Казани и Новосибирска. Мы встретились со специалистом Сибирского центра детекции лжи Аллой Моисеевой, которая объяснила нам, чем
профайлер отличается от простого сотрудника службы безопасности.
Обмануть меня … сложно
- Алла, Анатольевна, лучшей рекламой профайлинга называют американский сериал «Обмани меня», где специалист в исполнении Тима Рота, с лёгкостью распутывает самые сложные преступления, ориентируясь только на мимику и жесты человека. Насколько это художественное произведение близко к истине?
Учитывая, что консультантом сериала выступал сам Пол Экман – известный американский специалист в области психологии эмоций, межличностного общения и «распознавания лжи», то продукт получился не просто правдоподобным, а, в некотором смысле, даже рекламой профайлинга. Многие сцены мы даже используем в качестве учебных материалов. Но нужно понимать, что обучение основам профайлинга, как и любое другое образование – это лишь начало пути, а опыт и профессионализм приобретается в практической работе.
- Профайлеры эффективнее сотрудников службы безопасности?
- Полную информацию – по понятным причинам — вряд ли предоставить хоть один аэропорт, но я уверена, что использование профайлеров оправдывает себя. Службы безопасности работают немного в другом формате, нередко реагируя уже по факту, а профайлер настроен именно на предотвращение проблемных ситуаций, и распознание людей, которые их могут создать.
Любая ложь – это намеренное действие, и человек лгущий выдаёт себя «с головой», если сталкивается с профессионалом. А если человек замыслил совершить что-то страшное и преступное, то, как он не будет стараться, тело его всё равно выдаст.
- Но он может быть расстроен или раздражён какими-то личными неурядицами?
- Вот тут и нужны профессионалы. Ещё одно направление деятельности нашего центра – полиграфология, проверка людей на «детекторе лжи». Который, по сути, только снимает психоэмоциональные импульсы человека, а задача специалистов – правильно их интерпретировать. Так и у профайлеров: необходимо не только вычислить подозрительного, выделяющегося из толпы человека, но и грамотно провести с ним разговор. Так, чтобы не спугнуть, и не вызвать панику среди других людей.
- Вероятность ошибки или «прокола» со стороны профайлера существует?
- Как и в любой сфере деятельности, но ошибки профайлеров, как правило, очень заметны. Кстати, многие относят к таковым взрыв в зале прилёта аэропорта Домодедово в январе 2011 года, когда погибли 37 человек, но, как выяснилось, именно там профайлеры не работали, зал прилёта казался руководству аэропорта безопасным местом. Как железнодорожные и автовокзалы, где уровень безопасности гораздо ниже, чем в аэропортах. Но на крупнейших транспортных узлах профайлеры обязательно работают. Технологии меняются, с потенциальными террористами работают профессиональные психологи, обучающие их, как обманывать профайлеров. Мы, в свою очередь, также изучаем их методы, противостояние идёт постоянно.
«Подозрительные» врачи
- Безопасность ведь – лишь одна из многочисленных сфер применения профайлинга. А кому он нужен в «мирной» жизни?
- Если брать бизнес – то это относительно «мирная» жизнь. Большие деньги требуют осторожности, и профайлеров очень активно используют в кадровой работе, где до сих пор главный критерий отбора «нравится – не нравится». Навыки профайлинга дают людям более объективные инструменты оценки потенциального соискателя. Или заёмщика, если речь идёт о банках, где профайлеры отсеивают потенциальных неплательщиков кредитов. Хотя, судя по объёмам невозврата, в банках профайлинг используется недостаточно широко, либо критерии выдачи кредитов слишком занижены.
- А кто приходит научиться профайлингу не «по долгу службы», а для себя?
- Таким людей немало, но, так или иначе, они всё равно используют навыки в работе, но уже по личной инициативе. Сейчас я привыкла, а поначалу сильно удивлялась, почему на курсы приходит так много медиков, ведь они всё равно при постановке диагноза ориентируются на симптомы. Но, видимо, хотят сэкономить время, и научиться вычислять симулянтов. Немало учителей приходит, бухгалтеров, что также довольно странно, всегда много психологов, но это как раз понятно. Профайлинг в России довольно молод, и я убеждена, что пик его популярности ещё впереди.
ВРЕЗКА. Самыми сложными «клиентами» для профайлеров являются люди с психическими заболеваниями: если шизофренику «голос свыше» говорит, что он всё делает правильно, то человек и ведёт себя естественно. Вторая категория – психопаты с так называемым синдромом «эмоциональной тупости», всё воспринимающие одинаково безучастно. С другой стороны, такие люди не внушаемы, их практически невозможно «запрограммировать» на совершение преступления.